- Лидеров, за которыми бы тянулись все остальные, у нас в команде не было, - вспоминает Михайличенко. - Эту роль мог взять на себя каждый, независимо от возраста, будь то 20-летний Добровольский или 30-летний Лосев. В этом, убежден, и было преимущество той сборной. Ведь Анатолий Бышовец на протяжении двух лет практически не менял ее костяк. Прожив столько времени на сборах, мы действительно стали одной семьей. Знали не только о футбольных, но и о житейских заботах друг друга, всегда были готовы прийти партнеру на помощь. У нынешних футболистов упоминание о товариществе и взаимовыручке способно вызвать улыбку. Для нас же эти понятия не были пустым звуком.
       - Тем не менее именно о вас и о днепропетровце Лютом партнеры по олимпийской сборной чаще всего вспоминают как о неформальных лидерах. Говорят, на досуге вы изобретали самые невероятные развлечения и розыгрыши...
       - По прошествии времени могу, конечно, что-то и подзабыть. Но пошутить у нас в олимпийской сборной любили многие - Добровольский, Тищенко, Харин, Баранаускас... Это был как раз тот случай, когда каждый привносил в общую атмосферу что-то свое. Не только я, но и бывшие игроки той команды, с которыми по сей день поддерживаю весьма теплые отношения, вспоминают неуловимое и не поддающееся описанию настроение, с которым мы выходили на поле. Подобного мне не приходилось испытывать ни в одной команде - ни до сеульской Олимпиады, ни после.
       - Столь редкая атмосфера возникла в сборной благодаря Бышовцу?
       - Не думаю, что один человек, будь он даже талантливым педагогом и тонким психологом, способен создать в коллективе такую систему отношений. Хотя и главный тренер, под руководством которого я, кстати, на протяжении почти восьми лет постигал футбольную науку в школе киевского "Динамо", и его ассистенты Владимир Сальков и Гаджи Гаджиев делали все, чтобы нам было легче достичь взаимопонимания.

       - С кем из партнеров по той команде общаетесь?
       - Увы, с немногими. Одни уехали за границу, другие отошли от футбола и занялись бизнесом. Несколько дней назад созванивался с Гелой Кеташвили, который довольно рано повесил бутсы на гвоздь. Теперь занимает высокую должность в грузинском ГАИ. Все у него в порядке, сын растет. А Леша Прудников, Вадим Тищенко и Женя Яровенко, как и я, стали тренерами. Иногда звонят, совета спрашивают. Четыре года назад, когда киевское "Динамо" с "Жальгирисом" встречалось, наведался в гости к Баранаускасу Жизнь разбросала нас по миру, не позволяя встречаться так часто, как хотелось бы.
       - Помню, как в 1988 году союзная федерация всерьез обсуждала, разрешать ли вам, одному из ключевых игроков олимпийской команды, выступать еще и за национальную сборную на чемпионате Европы. Вы-то сами как относились к тем противоречиям?
       - Так ведь мое мнение федерацию меньше всего интересовало. Но я был рад, что Валерию Лобановскому удалось отстоять мою кандидатуру. Ведь серебряная медаль того континентального первенства занимает в моей коллекции не менее почетное место, чем золотая олимпийская.

       - По прошествии лет можете определенно сказать: чего не хватило сборной СССР для победы на чемпионате Европы?
       - Пожалуй, недоставало мотивации. Перед командой в качестве сверхзадачи была поставлена цель пробиться в финал. Добравшись же до решающего матча, не все игроки были готовы бороться за победу. Хотя, как мне кажется, уровень игры советской сборной в финале не соответствовал конечному результату.
       - А ведь национальная сборная по подбору игроков была посильнее олимпийской...
       - Прежде всего, та команда была более сыгранной, потому что в ее составе было немало киевлян, и Лобановский при желании мог задействовать привычные по "Динамо" связки с участием двух-трех, а порой и пяти футболистов.
       - Время показало, что руководство союзной федерации не так уж и ошибалось, не разрешая вам совмещать выступления в двух сборных.. Вы ведь не станете спорить, что нагрузки того сезона заметно отразились на двух последующих.
       - За все в жизни надо платить. Впрочем, кто мог гарантировать, что моя карьера, пропусти я то европейское первенство, обошлась бы без травм? Обилие тренировок и матчей перегружало прежде всего психологически. Усталость накапливалась постепенно. Не исключаю, что именно следствием тех нагрузок стало первое повреждение - разрыв связок колена в матче со сборной Турции. А уж после относительно успешной операции травмы и вовсе пошли косяком - мениск, плечо... Пришлось пропустить чемпионат мира 1990 года в Италии. Но я не жалуюсь. Спортивная карьера, как и вся наша жизнь, - штука полосатая, белая линия сменяется черной.

       - В Сеуле советская футбольная сборная отказалась жить в олимпийской деревне, отдав предпочтение теплоходу. Не знаете, чем это было вызвано?
       - Довольно логичным желанием тренера оградить нас, добравшихся до корейской столицы лишь под занавес Игр, от расслабляющего влияния извне. Представители других видов спорта, завоевавшие медали разного достоинства и шумно отмечавшие свой успех в деревне, могли отвлечь нас от подготовки к игре с бразильцами. Или, чем черт не шутит, утвердить в мысли, что все позади и уже выход в финал можно считать достижением.
       - Какой из пяти голов, забитых в Южной Корее, запомнился вам больше других?
       - Наверное, тот, что удался в полуфинале в ворота Италии при счете 2:1. И хотя до конца матча мы пропустили еще один гол, именно в тот момент почувствовали, что при любых обстоятельствах будем играть в финале.
       - По числу мячей, забитых на олимпийском турнире, вы уступили только Игорю Добровольскому, сумевшему отличиться шесть раз...
       - При этом, заметьте, и к его голу, после которого счет в финальном матче стал равным, я тоже причастен. Нарвавшись на входе в штрафную на бедро защитника, заработал пенальти, блестяще реализованный Добровольским. Тот момент стал в поединке переломным. Натиск бразильцев, в составе которых блистали Ромарио, Карека, Бебето, мы в основное время выдержали. А уже в дополнительные полчаса смогли перехватить инициативу и забить победный мяч.

       - В тренерском искусстве вы многому научились у Лобановского, которого теперь называете своим учителем. А что переняли у Бышовца?
       - В нашей работе трудно отделить знания, полученные у того или иного человека. Это ведь не школьные уроки и не институтские лекции, которые ты конспектируешь и со временем можешь точно припомнить, кто о чем тебе рассказал. Тренерский опыт, как и знания в любой сфере деятельности, накапливается годами. Человек впитывает в себя информацию, как губка: порой и два слова, сказанные авторитетным специалистом, могут отложиться в твоем подсознании прочнее, чем иная продолжительная беседа.
       - Давно виделись с Бышовцем?
       - Честно говоря, не встречались более десяти лет - с тех пор как я играл под его руководством на чемпионате Европы 1992 года в Швеции. В ту сборную я ехал с надеждой найти такой же коллектив, что был у нас в олимпийской команде. Но человеку как показал европейский турнир, действительно не дано войти дважды в одну реку. Одиннадцать лет назад сборная оказалась командой непримиримых индивидуалистов, которые не могли найти общего языка ни друг с другом, ни с тренерским штабом. Да и Бышовец в Швеции был уже совсем другим...