- Владислав, этого вопроса не избежать, народ жаждет ответа. Почему ты ушел из киевского "Динамо" в "Спартак"?
       - Если честно, даже сам не знаю. Объяснений нет. У меня были прямые рельсы, и вдруг - резкий поворот.
       - Может, возраст вынудил? Или ты стал ощущать, что руководство недовольно твоей игрой?
       - Нет, нет. Игорь Михайлович Суркис не хотел, чтобы я уходил. Была совсем другая ситуация. Закончились игры Лиги чемпионов. Мне надо было восстанавливаться: в игре с "Шахтером" после падения я порвал связку левого колена. В течение двух месяцев ходил на костылях, опираясь только на правую ногу. О каком переходе могла идти речь, если у меня тяжелейшая травма? Я был озабочен только этим. А еще думал о том, что у меня больная мать.
       Но, видно, все шло к тому, что мне надо было уйти даже в таком состоянии. Я пришел к Игорю Михайловичу и сообщил ему об уходе. Все было завязано в нашем разговоре. О нюансах говорить не буду - я еще ни с кем это не обсуждал откровенно. Не хочу больше скандалить. Забытая мелодия. Топор войны уже давно зарыт.
       - Нет сожалений, что поступил тогда по-своему?
       - Что сделал, то сделал. О том, что уже случилось, никогда сожалеть не стоит. Значит, так надо было. Хотя мой переход в "Спартак" мне кровь попортил. По рейтингу я тогда уступал только Леониду Кучме. Шучу.
       Многие были убеждены, что меня к такому решению подтолкнула жена (супруга Ващука - Маргарита Сичкарь, владелица модного киевского ресторана "Тампопо" с суши-баром и японской кухней. - М. Н.). Но она ни о чем не подозревала, я поставил ее перед фактом. Маргарита даже не знала, какой я подписывал контракт со "Спартаком". Когда сообщил ей, сказала: "Я в футболе не разбираюсь. Как считаешь нужным, так и поступай".
       - Влад, а ты не хотел бы повиниться? Чтобы снова наладить отношения с "Динамо"?
       - Повиниться в чем?
       - Ну, не знаю. Суркисы считают, что в том конфликте ты был виноват. Мне так кажется...
       - Вы неуверенно это произносите... Не стесняйтесь...
       - Надо же находить какие-то пути к примирению! Все этому будут только рады. Я, например, когда поссорюсь с женой, извиняюсь первым. Даже если абсолютно прав...
       - С моей головы корона не упадет. Да, я хотел бы встретиться с Григорием Михайловичем и с Игорем Михайловичем. Они очень много сделали для меня, я им бесконечно благодарен. Думаю, это будет мужской разговор, и, надеюсь, он останется между нами.
       - Сборной Украины предстоят нелегкие матчи в отборочном цикле чемпионата мира. Защита команды, по мнению специалистов, нуждается в опытных игроках. У тебя есть еще порох в пороховнице?
       - Мне передавали слова Олега Блохина, что он хотел бы видеть меня в составе сборной. Я надеялся, что буду играть против сборной Турции, до последнего момента ждал приглашения, был настроен на этот матч, но вызвали других кандидатов. Потом их отчислили. Слава Богу, ребята сделали свое дело, победили. Я с ними встречался после игры. Молодцы! Блохину надо отдать должное, он делает команду.
       - Тебе надо набраться терпения...
       - Понимаю. Но так хочется снова оказаться в сборной!
       - Ты был в ней одним из лучших защитников. Но после перехода в "Спартак" о тебе основательно забыли. Не было обидно?
       - Вот и вы тоже: "Был!". Говорите обо мне, как об игроке сборной, в прошедшем времени. Но я не обижаюсь. Это идет от тренеров. О футболисте, которому под 30 или больше, они говорят: "Он уже старый, выжатый, пользы от него мало". В некоторых клубах политика такая, чтобы поскорее от них избавиться. Но подождите. Поставьте рядом со мной или другим опытным мастером 20-22-летнего юношу. В плане мышления, в плане физическом кто будет лучше? Сейчас молодежь такая, что сыплется, - из одних молодых игроков команду не создашь.

       - Кто тебя приглашал в "Спартак"?
       - Президент клуба и Олег Романцев. Мы переговорили с Олегом Ивановичем по телефону. Он спросил: "Ты готов?". Я сказал: "Мне восстановиться надо". - "Все равно приезжай". Точно такая же травма была у Егора Титова. Вот вдвоем мы и восстанавливались.
       Команда находилась внизу турнирной таблицы. Романцев очень переживал. Тех игроков, которых он хотел, клуб не купил. Молодежи было много. Он рассчитывал на нас с Титовым. Нога у меня еще плохо сгибалась, но я все равно стал играть. Конечно, вышел рановато, надо было еще подлечиться.
       В киевском "Динамо" Валерий Васильевич Лобановский (царство ему небесное!) после травмы вводил игроков постепенно. Выпускал сначала на 15-20 минут, пока человек не набирал физическую форму и необходимые игровые кондиции. А в "Спартаке" с моей больной ногой мне пришлось сразу бегать на полную катушку. Естественно, в каких-то матчах я не попадал в струю, на меня нельзя было рассчитывать. Я старался, но в голове постоянно были две мысли: как сохранить ногу и как не ошибиться.
       - Романцев делал тебе какие-то замечания?
       - Ни разу. Он все понимал, но неожиданно ушел. Его место занял Андрей Чернышов, тренер молодой и, на мой взгляд, слабый. Он из тех руководителей, которые очень ревниво относятся к подчиненным, проявляющим инициативу, самостоятельно мыслящим, и стремятся их убрать.
       Мне потом сказали: "Владик, знаешь, в чем твоя проблема? Ты слишком много говоришь. Тебе надо играть в командах, где тренер - лидер, он не обращает внимания на чьи-то мнения, а гнет свою линию". Но мне трудно было молчать. Я прошел хорошую школу киевского "Динамо", школу Лобановского, и не мог не замечать тех явных огрехов в учебно-тренировочном процессе, которые допускали главный тренер с другим своим молодым помощником Сергеем Юраном. Я что-то им подсказывал, исходя из логики. Это их, видимо, раздражало, и они стали думать: "А чего он нами руководит? Зачем нам такой игрок?".
       Первый конфликт случился после того, как мы уступили казанскому "Рубину". В раздевалке Юран предъявил претензии мне и Титову: вы, мол, все время жалуетесь, что у нас тактика не такая, расстановка игроков неправильная, тренировки не те. Егор промолчал, а я возмутился: "Кто жаловался? К президенту никто не ходил". И все это говорилось при молодежи, хотя можно было отвести в сторону...
       - А что Чернышов делал?
       - Ходил по раздевалке и ухмылялся. Хотя главный тренер он. На следующий день - восстановление после игры. Меня вызывает вице-президент и говорит: "Владик, спасибо за твою работу, но мы в твоих услугах больше не нуждаемся". Я в недоумении: "Почему?". - "Ты себя израсходовал, мы работаем по другому плану". Я ничего не понимаю, звоню президенту Андрею Червиченко, тот говорит: "Я ничего не знал".
       - Лукавил?
       - Об этом можно только догадываться. Мы с ним встретились, поговорили. Он меня успокоил: "Все нормально, будешь играть. Мы, акционеры, платим деньги, и нам решать".
       Я тренировался вместе с командой, но в основной состав не попадал. Поэтому специально к играм не готовился. Играл в бильярд. Приехали мы в Ярославль на матч с "Шинником". Юран, как ни в чем не бывало, подходит ко мне и говорит, что меня ставят на игру. Извиняется: "Мы были не правы". Отвечаю: "Я профессионал, не надо передо мной извиняться, не ребенок". Игра была очень тяжелая. Я отбарабанил ее от души. Не для Чернышова с Юраном отбарабанил, а для команды. Как говорится, с жопы не слезал, то есть почти все время провел на подкатах. Мы победили 2:1.
       - И тренеры к тебе смягчились?
       - Вскоре Чернышова сменил Владимир Федотов, сын легендарного бомбардира Григория Федотова. Он меня на игры ставил. Перед матчем с "Ураланом" у Дмитрия Парфенова был день рождения. Прихожу и вижу среди гостей Геннадия Шалимова и Вадима Писарева, тренеров "Уралана". Они как раз были в Москве. Спокойно посидели, пообщались.
       Потом была игра. Мы кучу моментов создали, мяч буквально катался по линии ворот соперника, но ее не пересекал, лишь один раз получилось. Ведем 1:0. И вот на 89-й минуте чувак забивает нам с левой ноги - мяч влетел около девятки. Я этот момент немножко проспал: сложно было накрывать бьющего, потому что передо мной пробегал защитник.
       Победа упущена. Мы расстроены, игра нам удавалась. Через день Червиченко вызывает меня: "Владик, спасибо за сотрудничество, но мы в твоих услугах больше не нуждаемся". Я опять: "Почему?". - "Ты сдал игру "Уралану". - "В каком смысле?". - "Ты общался с Шалимовым и Писаревым накануне у Парфенова". - "Ну и что? - удивляюсь. - Я пришел на день рождения. Откуда я мог знать, что они там тоже будут? И как я мог сдать эту игру, если, по большому счету, одно очко "Уралан" от вылета не спасло, ему нужна была только победа". - "Нет, ты сдал". - "И за сколько, по-вашему?". - "Ты не за деньги сдал, а по дружбе".
       Поставили мне в вину матч на Кубок УЕФА, который мы проиграли на выезде со счетом 0:1. "Ты плохо играл, мимо тебя все бегали". - "Как плохо? - говорю. - Меня заменили за 15 минут до конца, а гол забили на последней. Когда я был на поле, по нашим воротам не нанесли ни одного удара!".
       Обида у меня была на них очень большая. За что претензии? Стало понятно, что меня хотят убрать. Тупо и без каких-либо оснований. Точно так же к Титову придирались, он их тоже не устраивал. Его обвинили в том, что он сдал игру ЦСКА, которая закончилась со счетом 0:0 и тоже ничего не решала. Но убрать его не удалось, потому что для болельщиков "Спартака" это фигура харизматическая, они за него горой.
       Надо было тренироваться, чтобы поддерживать форму, а мне даже в дубле не разрешают. Словно я чей-то хлеб отбираю. Говорю: "Почему нельзя? Что я, изгой какой-то?". Махнули рукой: "Ладно, тренируйся". Я из Киева ездил в Москву на тренировки. Конечно, если бы я по-хорошему ушел из "Динамо" и по-другому это было бы преподнесено, то просился бы тренироваться в Конче-Заспе. Если говорить конкретно, то подвел меня Червиченко. Он потом в прессе утверждал, что это Титов с Парфеновым меня пригласили в "Спартак", а не он. Но как могут игроки решать такие вопросы? Это же смешно, правильно? В общем, очернили меня в России так, что потом было очень сложно подняться.

       - Наша спортивная пресса была в курсе всех твоих исканий. Ты был на просмотре в немецких клубах "Ганновер", "Кельн", "Оберхаузен", "Майнц", в голландских - "Фейеноорд" и "Эксельсиор"... Расскажи, как проходила твоя зарубежная эпопея? Почему все у тебя складывалось так неудачно?
       - После "Спартака" я остался один. Нужны были агенты. Я не знал, как их найти, звонил друзьям. 1 января минувшего года в компании знакомых случайно познакомился с человеком, который взялся мне помочь. Он сказал: "Жалко, что ты раньше ко мне не обратился". - "Откуда ж я знал?" - говорю.
       И вот начались для меня поездки то в один зарубежный клуб, то в другой. Я мог заиграть в "Ганновере". Оборона у них играла плохо, им нужен был центральный защитник. Первая моя игра. Киевское "Динамо" как раз было в Германии, и команда пришла поболеть за меня. Федоров, Шовковский, Дмитрулин, Хацкевич, Белькевич, Шацких, Гусин - ну, в общем, все ребята. Они за меня сильно переживали. Даже иностранцы - Пеев, Кадури... Никто не ехидничал. Но "Ганновер" крупно проиграл - 1:5.
       Просматривали меня в дочерней команде "Фейеноорда". Сказали: "С мячом он хорош. С отбором все в порядке. Видит поле. Но вот ему бы еще немного антропометрии добавить". На Западе считают, что защитник должен быть ростом минимум 1 метр 90 сантиметров. А у меня - 181. Мне советовали: "Выровняй спину, ходи повыше". Короче, я им не подошел.
       Поехал на просмотр в "Майнц". В какой-то игровой ситуации меня сильно ударили. Я разозлился и растолкал всех, кто вступил со мной в единоборство. Тренеру моя злость понравилась, и он сказал, что вопрос о моем зачислении в клуб практически решен.
       Был ознакомительный сбор. Мы отправились на байдарках в Швецию. По семь километров махали веслами, но я даже не успевал уставать. Как культурный парень, взял с собой только одну бутылочку пива, а они набрали, сколько могли. Сидели у костра, ели шашлыки. Тренер вместе с нами пил пиво, снимал на камеру. Я произнес тост на русском. Они ничего не поняли, покатились от хохота.
       Ловили рыбу. Один поймал огромную щуку и не знал, куда ее засунуть. Говорю: "Надо уху приготовить". - "Нет большого чана". - "Можно разрезать пополам и сварить в маленьком", - объясняю. В общем, они - деревня приличная, к жизни немножко неприспособленные, но мне с ними понравилось.
       - И ты уже видел себя игроком основного состава?
       - Был уверен, что стану им. Тренировался с ними около месяца. Нужно было только уточнить кое-какие детали, но вице-президент несколько дней не брал трубку. Когда же агент связался с ним, услышал: "Мы взяли другого игрока".
       Этим игроком оказался сын президента. Они его сначала продали в "Вердер" за 260 тысяч у. е., а потом купили обратно за 120 тысяч у. е. и сделали ему хороший контракт. У них бюджет маленький, вот они и ухищряются. А я в очередной раз остался не у дел.
       Пресса у меня в Германии была хорошая, но после того, как я опять пролетел, стали говорить: "Если ты "Майнцу" не подошел, как же ты можешь играть в другой команде?". Вот такой закрученный сюжет. Я задержался в Германии: вдруг кто-то пригласит? Был шанс. Сижу один в ресторане, кушаю... та й думку гадаю, чому я не сокiл, чому не лiтаю?".
       - Не топил горе...
       - В водке? Нет. Наоборот, когда у меня неприятности, я пить вообще не могу, должен пережить то, что случилось, трезвым умом. Даже когда у меня мама умерла, горе в спиртном не топил.
       Немного легче стало, когда ближе познакомился с Андрюшей Ворониным. Мы с ним очень сдружились. Он и жена его Катя меня поддержали: "Упокойся, все наладится, - говорят. - Найдется для тебя команда, и ты будешь еще играть".
       - Здорово он себя показывает...
       - Это сейчас, а тогда у него была тоже черная полоса. Для него тот год был решающим. Ему нанесли травму. Он думал, что связки порвал. Пришел домой, еле поднялся по лестнице. Слава Богу, поносил недельку корсеты и снова стал играть. Он меня подбадривает, а я его. "Андрюха, - говорю, - ты тренируйся, не ленись. Жди своего момента". Я рад, что у него все так хорошо сложилось и в клубе, и в сборной.
       - Каким ветром тебя занесло в "Черноморец"?
       - Перед "Майнцем" отдыхал в Одессе. Димка Парфенов мне сообщил: "С тобой хотят переговорить руководители "Черноморца". Встретился с ними, они пригласили меня в команду. Я объяснил ситуацию: "Так и так, если в Германии не получится, приеду к вам". Обещание свое выполнил. Как будто меня специально ведет какая-то сила. Но не думаю, что "Черноморец" для меня - конечный пункт. По крайней мере, надеюсь на это. Хотя мне приятно работать с Семеном Альтманом, главным тренером, с ребятами, но если появится лучшее предложение, уйду.

       - Как играется в украинском чемпионате?
       - Легко. Как и тогда, когда я был в "Динамо". Может быть, я и ушел из команды оттого, что чемпионат Украины мне стал неинтересен. Сейчас он неинтересен многим ребятам, которые играют в "Динамо". Да и в "Шахтере" тоже. На игры Лиги чемпионов команда выходит мобилизованной, а на матчи первенства не может собраться, теряет очки с соперником, который ниже по классу. Но для меня теперь каждая игра важна. Главное - результат. Мы же были на 14-м месте, а поднялись уже на пятое. У нас счета такие: 1:0, 1:0, 1:0, 2:0...
       - В матче с киевским "Арсеналом" тебя удалили. Справедливо?
       - Если я выскажу свое мнение, меня не накажут? В России со мной такое уже было. За фразу: "Судья игру судил, летая на самолете" я заплатил штраф в тысячу долларов. Там можно Путина критиковать, но только не судей. Многие ребята заявили: "Платить штраф не будем!".
       Удалили меня в игре с киевским "Арсеналом", думаю, незаслуженно. Соперник меня держал, я его. Бежали к нашим воротам, оба упали. Можно было дать штрафной и в одну сторону, и в другую, а судья посчитал, что нарушитель только я. Показал мне "красную". Но это его право. На то он и судья, чтобы руководить игрой.
       - Где ты отдыхал зимой?
       - В Эмиратах - с женой и ребенком (ему два с половиной года). 12 дней - впервые такой долгий срок - провели вместе. Сынишка все время восторгался: "Море! Море! Корабли!". Там были Андрей Гусин, Максим Шацких, Александр Головко... Из московских ребят - Сергей Игнашевич, Евгений Алдонин, Дмитрий Сычев. Мы с ними общались, отмечали, какая у россиян ситуация в футболе, какая у нас.
       - И что общего?
       - И там, и здесь одна тенденция - много иностранцев.
       - Когда ты играл в "Динамо", это еще не было так угрожающе, правда?
       - На тот период да. Каждого иностранца воспринимали с опаской, хотя старались встречать нормально.
       - Можно ли с легионерами достичь больших результатов?
       - Мне сложно судить. Сейчас "Динамо" как бы разделено: один состав играет в чемпионате и на Кубок, а другой - в Лиге чемпионов.
       - Это не очень заметно...
       - Нельзя конкретно сказать, что меняется вся команда. Просто некоторым игрокам дают возможность отдохнуть. А некоторые устраивают себе отдых сами. Это касается прежде всего иностранцев: то у кого-то из них мышца "заболит", то еще что-то... Но к играм Лиги чемпионов они, конечно, "выздоравливают", и их ставят в основной состав. Обидно: мы играем и тренируемся даже с ушибами и травмами, а им поблажка.
       - То, что ты не прижился в "Спартаке", вызвало тут у некоторых злорадство. Как сейчас тебя воспринимают болельщики?
       - Даже тогда, когда я уходил из "Динамо", ни один человек из тех, кто меня останавливал, не сказал плохого слова. Мне говорили: "Очень жаль, что ты уходишь. Очень плохо, что команда остается без тебя". Но свой сайт мне пришлось закрыть. Потому что находились такие едкие люди, которые писали в мой адрес всякие гадости. Надеюсь его скоро снова открыть.
       Мы играли против "Днепра". На разминке какая-то кучка болельщиков начала скандировать: "Ващук - Иуда!". Я показал им средний палец. А они: "Ващук - мясо!". Вспоминаю слова из песни рок-группы "Ленинград": "Я сделан из мяса, самое страшное, что может случиться, - стану пидарасом". И говорю им: "Быть мясом лучше, чем педерастом!".
       Матч с "Борисфеном" (Борисполь). Трибуны рядом, слышу: "Ващук - лох!". Была пауза, я говорю: "Ты хочешь что-то сказать? Подойди и скажи". Замолк. Почему меня называют предателем? Что я предал? Украину? "Динамо", где пропахал столько лет? Все самое хорошее у меня связано с этой командой...
       - Кто тебя в нее пригласил?
       - Михаил Фоменко, он на тот момент был главным тренером киевского "Динамо". Тогда создавался клуб "Борисфен". Я там играл вместе с Александром Шовковским, Сергеем Федоровым и Сергеем Баланчуком. Мы были дружной четверкой, мечтали играть в одном клубе, но в "Динамо" не хотели.
       Нас вызвали к Фоменко. Стали приглашать в кабинет по одному. Мы договорились, что будем отвечать: "Нет". Предстаю перед ним первым. Он говорит: "Я хочу, чтобы ты играл у меня в основном составе". А динамовцы перед этим выиграли у "Барселоны". Я сидел на трибуне, мне показалось, что у киевлян надежная оборона. Говорю: "Зачем вам еще один защитник?". Фоменко: "Я тебя об этом не спрашиваю. Ты мне нужен. Согласен?". И я вместо "Нет" сказал: "Да".
       А мои друзья отказались: им "основу" не предложили. Тогда их отправили в армию. Через месяц-полтора в "Динамо" появился Шовковский, затем Федоров. Баланчук тоже был на сборах, но вскоре уехал в Израиль. Сейчас он юрист.

       - Друзья тогда осудили тебя за то, что ты нарушил договоренность?
       - Отнеслись с пониманием. Баланчук сказал: "Я бы на твоем месте тоже не отказался. Такое предложение может быть только раз в жизни". После Фоменко пришел Йожеф Сабо, какой-то год меня в основной состав не подпускали. Я очень сильно переживал. Потому что в 18 лет уже играл в Лиге чемпионов, а тут мне 20, и я сижу на скамейке. Не знаю, чем тренер руководствовался. Может, я был слаб? Наверное, правильно все было, потому что дальше все пошло хорошо.
       Вернулся в "Динамо" Валерий Лобановский. До его прихода команду тренировал Анатолий Пузач. Он внимательно следил за всеми футболистами и передавал ему информацию. Валерий Васильевич знал о нас все! Поговорил с каждым. Мне он сказал: "Владик, обо всем забываем - начинаем работать. Мы делаем команду-звезду. Будут звездочки - великолепно".
       - Вы знали, что предстоят большие нагрузки?
       - Да, нас об этом предупреждали. И мы переживали: вот он придет, как даст нам, и мы задохнемся. Дали программу на отпуск. Все ее практически выполнили. И как побежали! Три месяца бегали. Все работали, как один налаженный механизм.
       На тренировках снимали наши лица. Тут психологический момент. Когда знаешь, что на тебя наведена камера, работаешь с удвоенной энергией. Взвешивались до тренировки и после. По весу определялось, с какой интенсивностью ты занимался.
       - Вы не смотрели на Лобановского, как на футбольное божество?
       - Смотрели. Все, что он говорил, впитывали, как губки. Тишина была, все слушали. Он много нового ввел. Два с половиной года это примерно длилось, пока не стали понимать его с полуслова. Все, что он говорил, мы знали назубок, поэтому внимание рассеивалось. Все уже вкусили. С ним тяжело было разговаривать. Он поглощал тебя, съедал с косточками. Игорь Михайлович очень точно сказал: "Когда с ним говоришь, такое ощущение, что ты дурак".
       Собирал нас по линиям. Спрашивал: "Что будем делать?" - была такая избитая фраза. Я говорил: "Будем работать!". А он: "Медведи в лесу работают". Все: "Ха-ха-ха!". Ему говоришь слово, а он на полчаса начинал что-то рассказывать. И я, например, думал: "Лучше промолчу". Интересный был мужик. Никогда никого не штрафовал, хотя часто грозил этим.
       - И довел вас до полуфинала Лиги чемпионов. Только сейчас понимаешь, какой это был успех?..
       - Он нам все время повторял: "Независимо от того, кто перед вами - "Барселона", "Реал" или "Ворскла", - вы выходите и побеждаете. Проиграли? Ну что ж, не смогли так не смогли. Анализировать должны сутки, не больше. Потом все забыть и готовиться к новой игре". Большую работу провел с нами в психологическом плане.
       Я думал, после того как мы выиграли у себя дома у "Барселоны" 3:0, они нас там порвут. На стадионе дышать было нечем, он находится в яме. Воздух разряженный. У меня аж голова закружилась. Начали разминку на всей половине поля. Ее проводил Анатолий Демьяненко, он взмолился: "Васильич, нам тяжело, вы че? Уже все задыхаются". Лобановский велел сузить площадь.
       Мы не испытывали боязни перед соперником, играли свою игру. У нас были футболисты высокого класса: Андрей Шевченко, Сергей Ребров, Юрий Калитвинцев, Юрий Максимов... Это был год высоких футбольных технологий.
       - О Лобановском говорят как о жестком тренере. Ты это испытал на себе?
       - Вызвал он меня как-то и с ходу ошарашил: "Владик, все! Будем с тобой расставаться. Ты не хочешь работать, начинаешь ерундой заниматься. Иди к Игорю Михайловичу и ищи себе новую команду". Я был просто шокирован.
       - После какого-то неудачного матча?
       - По-моему, да. Вообще, Лобановский мог после каждой игры вызвать. Учил: "Надо владеть информацией. Цифры все говорят". На словах ты мог еще отнекиваться: мол, я этого не делал... А у него полная выкладка о тебе: сколько ты пасов совершил, сколько отборов, сколько нанес ударов по воротам. И тут уже крыть нечем.
       Я вышел от него, у меня слезы на глазах. Пришел к Игорю Михайловичу, он мне сказал: "Успокойся, продолжай заниматься. Я с ним переговорю". После этого я стал еще злее тренироваться. Наверное, Васильич этого и хотел. Он умел найти подход к каждому, знал, кому что сказать. Мне одно говорил, Хацкевичу - другое, Белькевичу - третье. Мог жестко настоять на своем: "Так и только так!". Хотя порой произносил обидные слова, я никогда на него не обижался. Мне он много раз говорил, что я хороший футболист.
       - Ты еще не играл против родного киевского "Динамо"?
       - Пока не довелось.
       - Значит, еще придется...
       - Посмотрим. Все может быть. Нельзя загадывать наперед. Жизнь меня этому научила.